Средняя школа к реформе относится без энтузиазма, но и не ждет кардинальных перемен, а вот ученые и вузы инициатив чиновного начальства опасаются.
В новые образовательные структуры могут перейти старые проблемы.
В мае Владимир Путин поручил преобразовать Минобрнауки в два ведомства — министерство просвещения и министерство науки. Первое ведомство возглавила бывший министр образования и науки Ольга Васильева, второе — бывший глава Федерального агентства научных организаций (ФАНО) Михаил Котюков.
В средней школе к изменениям отнеслись по принципу: отсутствие плохих новостей — уже хорошая новость. Для этой сферы образования мало что изменится. И не только потому, что министр остался прежний. Как рассказал корреспонденту «Росбалта» сопредседатель профсоюза «Учитель» Всеволод Луховицкий, школьное министерство имеет слишком мало рычагов влияния на ситуацию.
«Министерство просвещения, впрочем, так же, как и раньше министерство образования и науки, настолько мало имеет способов воздействия на школу, что говорить о каких-то радикальных изменениях без изменений в законодательстве просто невозможно. Финансы распределяет не министерство просвещения. А это самый главный вопрос», — заявил профлидер.
Всеволод Луховицкий уточнил, что из нового формируемого министерства не поступает никаких сигналов о возможных переменах в школьной сфере — ни к лучшему, ни к худшему. «Сейчас министерство, вероятно, занято укомплектованием сотрудников, распределением, кто из них чем будет заниматься. Если какие-то перемены в управлении и скажутся на школе, то не ранее чем через год», — предположил он.
С большей тревогой к реформе отнеслись в сфере высшего образования, которая готовится познакомиться к новому начальству.
Разделение Минобрнауки на два министерства можно поприветствовать, однако в новое министерство науки и высшего образования могут перейти старые проблемы, считает президент Всероссийского фонда образования, доктор педагогических наук Сергей Комков. Как заявил эксперт, главной из них может стать то, что министерством будут руководить не ученые, а менеджеры.
Сергей Комков подчеркнул, что возвращение к схеме, когда отдельно существуют министерство просвещения и министерство науки и высшего образования говорит о неудаче эксперимента по их объединению. «Когда их объединяли, то многие специалисты говорили, что это будет серьезная ошибка. Теперь мы возвращаемся к традиционной системе управления образованием, хотя ее большую часть уже угробили», — сказал общественник.
По словам Комкова, вслед за известием о разделении ведомства в научном сообществе и вузах ожидали и перемен в кадровом наполнении нового министерства. Однако здесь многие оказались обмануты в своих ожиданиях: новое ведомство возглавил чиновник ФАНО.
«Во главе такого ведомства, как министерство высшего профессионального образования и науки должен стоять человек с огромным багажом опыта управления научным или образовательным учреждением, а не чиновник с коммерческой направленностью. Система подготовки высших профессиональных кадров — это очень специфическая сфера. Тут надо знать тонкости высшего образования, понимать, как строится его процесс. Управлять системой высшей школы — это не управлять рыночными процессами или финансовыми потоками. Чтобы этим заниматься, надо быть, в первую очередь, самому специалистом высшего класса, ученым человеком с достаточно широким кругозором и с очень серьезным интеллектуальным уровнем развития, а не просто чиновником, обладающим некоторым набором организационных навыков. Однако в результате на посту оказался человек, достаточно далекий от науки и высшей школы. И подбор кадров оказался не очень высокого уровня», — констатировал эксперт.
В сфере высшего образования есть опасения, что чиновники из ФАНО станут так же некомпетентно управлять вузами, как они некомпетентно управляли наукой, рассказал сопредседатель профсоюза «Университетская солидарность», доцент Павел Кудюкин. Как заявил профлидер, бюрократическое вмешательство в работу научных учреждений нанесло серьезный вред.
«ФАНО не делало того, что должно делать каждое ведомство — пытаться выбить деньги на подведомственные учреждения. Финансирование науки оставалось совершенно недостаточным и остается недостаточным даже после его повышения в бюджете 2018 года. Зато была нашумевшая история, когда ФАНО поставило условием финансирования — увеличение количества публикаций. Как можно продуктивность ученого мерять количеством публикаций? Еще требовали на несколько лет вперед запланировать открытия… То есть мы видели полное непонимание подведомственной сферы, и боюсь, что с высшим образованием будет то же самое», — отметил Павел Кудюкин.
Профлидер напомнил, что научные учреждения понесли кадровые потери из-за инструкций чиновников ФАНО. «Были попытки навязать в качестве критерия увеличение удельного веса молодых сотрудников. Но поскольку молодые сотрудники на зарплаты в академических институтах не идут, то начали сокращать сотрудников пенсионного возраста. И среди них оказались и работающие продуктивные ученые. Мы увидели, как неправильно сформированный критерий ведет к вредным последствиям», — пояснил Павел Кудюкин.
Если высшие учебные заведения получили новое руководство, то научные учреждения, напротив, остались со старым — в лице бывшего руководителя ФАНО, занявшего теперь кресло министра. Председатель профсоюза работников РАН Виктор Калинушкин рассказал, что академия и чиновники ФАНО уже как-то «притерлись» друг к другу, научились работать вместе. Однако это не значит, что у научного сообщества нет поводов для беспокойства. Новый повод появился по итогам аттестации, которая ранее была проведена ФАНО.
В Российской академии наук оказались встревожены вероятной угрозой закрытия большого числа институтов. Это опасение появилось после появления президентской поправки к проекту закона «О Российской академии наук».
В поправке был обнаружен пункт, который мог лишить академию права согласовывать вопросы реорганизации и ликвидации научных учреждений. Слово «согласовывать» было заменено на менее ответственное «рассматривать». В РАН сочли, что авторы законопроекта решили лишить академию права вето на решения чиновников.
«Мы боялись, что произойдет ликвидация институтов, которые попали в третью группу по аттестации. Все время говорилось, что эта аттестация, которая была проведена в рамках ФАНО, носит предварительный характер. Предполагалось, что серьезных организационных мероприятий в институтах третьей группы без детального рассмотрения и согласования не будет. Когда же прочитали поправку, то сразу возникли опасения, что идет подготовка к быстрой ликвидации этих институтов. Как сказал мой коллега: если в первом акте на сцене висит ружье, то в последнем оно должно выстрелить. Поэтому реакция у нас была очень острой», — сообщил Виктор Калинушкин.
Профсоюзный деятель уточнил, что если бы опасения подтвердились, то работники РАН были готовы даже выйти на митинг протеста. Возможно, острая реакция научной общественности привела к тому, что скандальный пункт видоизменили. «В комитете Госдумы по образованию и науке заявили, что не будут рекомендовать такое нововведение, и мнение парламентариев сводится к тому, чтобы оставить «согласование», — уточнил Виктор Калинушкин.
По словам профсоюзного руководителя, у научной общественности до сих пор нет точных данных о том, чем было вызвано появление такого пункта: была ли это техническая ошибка при написании поправки в закон либо чиновники действительно нацеливались на ликвидацию сотен научных институтов в регионах.
Образование — одна из сфер, которую так любят реформировать российские чиновники. Всякий новый министр считает нужным что-нибудь сломать или открутить даже в работающем механизме, уверяя, что теперь-то все заработает еще лучше. Потом этот чиновник уходит, и на его место приходит новый, который стремится добить то, что не сломал предшественник. Так и крутится механизм без результатов, а внутри — как белки в колесе — крутятся вместе с ним ученые и преподаватели, пытаясь приспособиться к новым поворотам судьбы.
Дмитрий Ремизов
Источник: