В хосписы часто приходят волонтеры, которые хотят «очистить карму», но не имеют никаких навыков. Помощи немощным мешает невежество и пассивность общества.
Койки для умирающих в муниципальных больницах предназначены только для онкологических больных.
Необходимость развития паллиативной медицины признана давно. Однако регионы недалеко продвинулись в развитии этой сферы. По методике расчета ВОЗ, в России число умирающих, которым требуется паллиативная помощь, составляет около 1,3 млн человек, однако получили ее в прошлом году только 142 тыс. человек, причем, значительная часть — в Москве и Петербурге.
К примеру, в столице ЮФО Ростове-на-Дону действует только один хоспис, и еще около 80 паллиативных коек в городских больницах. Все они испытывают нехватку финансирования. Паллиативные отделения открылись и в малых городах Ростовской области, на базе бывших отделений сестринского ухода. Какие проблемы испытывают эти учреждения, догадаться нетрудно — те же, что и вся муниципальная медицина.
Одновременно на «рынок» пытаются пробиться различные частные пансионаты и сиделки, но они могут предложить только уход за лежачими больными, тогда как тем нужны серьезные обследования, лечение и обезболивание.
Парадоксально, но при таком уровне востребованности сферы паллиативной медицины наше общество сопротивляется ее развитию. Люди боятся отправлять своих тяжело больных родственников в специализированное учреждение. «Все думают, что хоспис — это дом смерти, последний приют, преддверие в ад. Но многие наши пациенты после лечения уходят домой своими ногами. Пусть на время, но им становится легче», — рассказал главврач медицинского центра «Гиппократ» Алексей Кузнецов.
Слабый общественный запрос приводит к тому, что крупные благотворительные фонды не торопятся помогать провинциальным хосписам, а счета собственных благотворительных фондов хосписов пополняются нечасто и ненамного.
Еще один важный момент, связанный с отношением общества, — деятельность волонтеров. В одной палате женщина читает книжку лежачей бабушке, в другой — девушка играет на скрипке немощным пациентам. А в третьей доброволец просто беседует с больными, потому что общение — это тоже психологическая помощь. Однако хоспису нужны не только энтузиасты, которые хотят помочь, но ничего не умеют. Требуются профессиональные помощники, которые могли бы покормить лежачего больного с ложки, помыть, вывезти на каталке во двор. А это не так просто, как кажется. Для начала необходимо хотя бы получить медицинскую книжку, но уже на этом этапе значительная часть «энтузиастов» отсеивается.
«Да, к нам приходят волонтеры, которые хотят „очиститься“ от чего-то, сделать доброе дело. Но нам нужно, чтобы волонтеры не просто приходили поиграть на скрипке или гитаре. Когда я еще только училась в училище, у нас работала система помощи учреждению. Мы, студенты, посещали больницы и оказывали помощь: сначала мыли полы, стены, работали как санитарки, а с переходом на более высокий уровень — как медсестры. Нынешние волонтеры к такой работе часто не готовы. В Москве работает система требований, заключаются договоры с волонтерами, они отрабатывают двухмесячный срок, но в Ростове такого нет», — рассказала директор ростовского хосписа Светлана Стадникова.
Препятствиями в развитии волонтерского движения в провинции являются неумение медицинских организаций взаимодействовать с общественниками и отсутствие опыта самих общественников по организации своей деятельности, считает председатель благотворительной структуры «Молодые медики Дона» Роман Поликарпов.
«Сегодня медицинские организации не имеют опыта в привлечении волонтеров. Законодательство и раньше не запрещало государственным и муниципальным медицинским учреждениям привлекать волонтеров, а сейчас эти моменты прописываются в законах. Тем не менее, руководители учреждений боятся привлекать волонтеров из-за того, что деятельность добровольцев до недавнего времени не была законодательно урегулирована», — отметил Поликарпов.
Общественник уточнил, что и сами организаторы добровольческих движений недостаточно настойчиво «продвигают» себя и свою деятельность. «В крупных фондах в столице работают целые департаменты по привлечению добровольцев, есть специалисты, занимающиеся PR-деятельностью. На периферии же все выглядит более „локализованным“, и нет ни координаторов, ни менеджеров по связям с общественностью, которые могли бы заняться освещением работы волонтеров и созданием определенного информационного поля», — пояснил Роман Поликарпов.
Проблема слабого волонтерского движения в провинции взаимосвязана со слабостью некоммерческих организаций (НКО) в регионах, считает исполнительный директор общественной организации в поддержку людей с ментальной инвалидностью и психофизическими нарушениями «Равные возможности» Марьяна Соколова. По ее мнению, развивать волонтерство могут или крупные общественные организации, или государство. Если НКО в регионе не сильны, то не будет развиваться и волонтерство.
«Для развития волонтерства требуются ресурсы, кадры, их подготовка и методическая база для их подготовки. Оттого так сложно развиваются волонтерские организации на местах, что в регионах они не могут получить те ресурсы, которые есть у их коллег в Москве или Петербурге. Для того, чтобы создать некое „пространство“ для общественных инициатив, чтобы запустить процесс, нужен актор — общественный или государственный. Регионы, в которых меньше профессиональных НКО, закономерно отстают и в деле развития волонтерства», — сообщила Марьяна Соколова.
Койки паллиативных отделений в муниципальных больницах предназначены только для онкологических больных. Хосписы готовы принимать всех: и онкобольных, и постинсультных пациентов, и с последствиями переломов, и даже просто неходячих стариков, за которыми некому присматривать. Насущно необходимо создавать и выездную службу, которая помогала бы больным и обучала элементарным знаниям ухаживающих родственников на дому. Но здесь все упирается в деньги. Государство и благотворители скупы на помощь, а финансовое благополучие жителей провинции часто не позволяет им оплачивать пребывание родственников в хосписе, специфический уход за ними.
Хоспис в Ростове сегодня заполнен только наполовину, но вовсе не потому, что на Юге России нет тяжело больных — просто родственники не знают о специфике услуг, боятся обращаться за помощью к профессионалам, или же им банально не хватает денег.
Дмитрий Ремизов
Самые интересные статьи «Росбалта» читайте на нашем канале в Telegram.
Источник: